Ира не видела Глока уже больше месяца. Веселое предвкушение и сладкая тревога заставляли ее мчаться вприпрыжку по залитым солнцем тратуарам, через горбатые мостики, мимо южного рынка прямо к Библиотечной.
По воскресениям провинциальные городки просыпаются поздно, в столь ранний час Ира встретила по пути лишь пожилую собачницу, да компанию рабочих, устроивших перекур на лужайке возле горсовета.
Хулиганисто брызгая на тротуары, проехала поливальная машина. Рабочие несердито заругались ей вслед, а Ира замахнулась сумкой, тоже несердито.
Библиотечная улица, конечно, вовсе не центральная, хотя и не окраинная. Так, что-то среднее.
Улица заканчивалась небольшим сквериком за которым начиналась набережная Клязьмы. Все пространство скверика было вымощено выпуклыми булыжниками. Среди них росла сероватая кашка и стебельки с какими-то бордовыми цветами-шариками. Тонкие лиловые тени от них тихо шевелились — потому что шевелился над нагретыми камнями воздух.
Глок уже ждал. Он притаился в зарослях сирени и Ира поначалу никого не заметила: его серая одежда сливалась со стеной здания речного порта позади, а густую фиолетовую шевелюру можно было принять за гроздь цветов. Глок повернулся на звук шагов и только тогда Ира увидела его.
- Привеет! - девушка уже собиралась броситься ему на шею, но неловко затормозила в паре метров. - Ты в порядке? - вопрос не был данью вежливости, сегодня Глок действительно был вовсе не похож на себя. Чернющие глаза почти без радужки на невероятно бледном лице смотрели на девушку далеко не так приветливо, как она привыкла. С их последней встречи лицо Глока вытянулось, острые скулы отчетливо выпирали. да и сам он, казалось, стал выше, тоньше и, вроде бы, сутулее.
Где-то на краю сознания зазвенели первые тревожные колокольчики.
Глок, не говоря ни слова, взял ее за руку и медленно двинулся в сторону набережной. Ира послушно шла рядом и чувствовала, как улетучивается куда-то беззаботное настроение.
Лежала угнетающая тишина. Она казалась удивительной. Ведь звенели неподалеку ребячьи голоса, прогромыхал где-то на Мира грузовик, играла в каком-то магазинчике музыка, даже прокричал за домами петух — и не просто прокричал, а словно внутри железного колодца. Но эти звуки не раздвигали тишину, и она была здесь главная.
***
— Давай окунемся?
— Там кишечные палочки, — недовольно сказал Глок.
— Да мы чуть-чуть! Нырнем разок, вот и все!
— Ну, валяй, я не хочу, — разрешил он.
Ира замялась на мгновение, но отказываться от своих слов ей не хотелось. Ну и черт с ним, пусть надутый индюк жарится на берегу. Девушка скинула сарафан и легкие босоножки и с разбега влетела в воду, подняв тучу брызг, надеясь, что и Глока зацелило.
— Ура! Совсем теплая! И ни одной палочки!..
-- Ты прямо как ребенок, прекрати уже!
Вот это Ире уже совсем не понравилось. С тех пор как она познакомилась с Глоком, он все время пытался ее изменить. А если она не становилась такой, какой он хотел ее видеть, - обижался. Так часто бывает. Каждый ведь совершенно точно знает, как именно надо жить на свете. Только свою собственную жизнь никто почему-то наладить не может...
- А ты прямо как столетний старик! - Ира показала ворчуну язык и поспешила нырнуть под воду, чтобы не услышать его ответа.
Когда девушка вынырнула, на берегу уже никого не было. На траве валялось ее платье, сумка и босоножки. Никаких следов Глока.
Тотчас же вода показалась ей холодной и грязной.
***
Молодой человек неторопливо шагал по ничем не примечательной улице ничем не примечательного провинциального городка. Да и сам он не был примечательным: обычный парень в обычной куртке, с обычным скучным лицом. Внимательный прохожий сказал бы, что у него слишком темные глаза, но все таковые в этот час видно еще спали, а иные на молодого человека и не заглядывались.
Старая пожарная каланча была самым высоким строением в городе. И сейчас, сидя на выступающей балке под самой крышей, Глокоморк мог видеть весь город. Сверху все казалось похожим на декорацию к пьесе про уютный городок прошлых веков. Плотно друг к другу выстроились каменные и деревянные дома в один-два этажа — с балконами, крылечками, решетками. Пестрели вывески и витринные навесы лавок, мастерских, парикмахерских. По лабиринту улиц сновали редкие прохожие. Перебегали от магазинчика к магазинчику мальчишки и девчонки. По площади перед башней шагал деловитый дядька, он держал на плече плоский ящик с листами стекла. От стекол разлетались солнечные зайчики. Один прыгнул Глоку на руку и тут же убежал.
Глока не радовали зайчики, как не радовало и ничто другое. Много времени прошло с тех пор, как он разучился чему-либо удивляться, затем смеяться, затем сочувствовать и любить. Жизнь его была скучна и он потерял счет попыткам почуствовать ее вкус. Возможно... возможно оставалось еще одно средство. Еще одно...
Подошвы ботинок мягко оттолкнулись от деревянной поверхности балки. Ветер заложил уши, а картинка перед глазами слилась в калейдоскоп красок...
Крылья распахнулись сантиметрах в двадцати над землей. Мелкие камушки царапнули ему грудь, в глаз ткнулась случайная травинка. Глок не боялся смерти, знал, что не смог бы умереть даже выпади он с самолета, но боли он не любил. Пролетев вдоль земли метров пять, Глок взметнулся ввысь над городом.
Ни-че-го. Никаких эмоций.
Смешная девочка Ира... Он надеялся, может у юной смертной получится... Не получилось. Ему было скучно с ней. Хех, она назвала его столетним стариком, надо же.. Что такое сотня лет перед лицом тысячелетий его существования...
Скучно.
По воскресениям провинциальные городки просыпаются поздно, в столь ранний час Ира встретила по пути лишь пожилую собачницу, да компанию рабочих, устроивших перекур на лужайке возле горсовета.
Хулиганисто брызгая на тротуары, проехала поливальная машина. Рабочие несердито заругались ей вслед, а Ира замахнулась сумкой, тоже несердито.
Библиотечная улица, конечно, вовсе не центральная, хотя и не окраинная. Так, что-то среднее.
Улица заканчивалась небольшим сквериком за которым начиналась набережная Клязьмы. Все пространство скверика было вымощено выпуклыми булыжниками. Среди них росла сероватая кашка и стебельки с какими-то бордовыми цветами-шариками. Тонкие лиловые тени от них тихо шевелились — потому что шевелился над нагретыми камнями воздух.
Глок уже ждал. Он притаился в зарослях сирени и Ира поначалу никого не заметила: его серая одежда сливалась со стеной здания речного порта позади, а густую фиолетовую шевелюру можно было принять за гроздь цветов. Глок повернулся на звук шагов и только тогда Ира увидела его.
- Привеет! - девушка уже собиралась броситься ему на шею, но неловко затормозила в паре метров. - Ты в порядке? - вопрос не был данью вежливости, сегодня Глок действительно был вовсе не похож на себя. Чернющие глаза почти без радужки на невероятно бледном лице смотрели на девушку далеко не так приветливо, как она привыкла. С их последней встречи лицо Глока вытянулось, острые скулы отчетливо выпирали. да и сам он, казалось, стал выше, тоньше и, вроде бы, сутулее.
Где-то на краю сознания зазвенели первые тревожные колокольчики.
Глок, не говоря ни слова, взял ее за руку и медленно двинулся в сторону набережной. Ира послушно шла рядом и чувствовала, как улетучивается куда-то беззаботное настроение.
Лежала угнетающая тишина. Она казалась удивительной. Ведь звенели неподалеку ребячьи голоса, прогромыхал где-то на Мира грузовик, играла в каком-то магазинчике музыка, даже прокричал за домами петух — и не просто прокричал, а словно внутри железного колодца. Но эти звуки не раздвигали тишину, и она была здесь главная.
***
— Давай окунемся?
— Там кишечные палочки, — недовольно сказал Глок.
— Да мы чуть-чуть! Нырнем разок, вот и все!
— Ну, валяй, я не хочу, — разрешил он.
Ира замялась на мгновение, но отказываться от своих слов ей не хотелось. Ну и черт с ним, пусть надутый индюк жарится на берегу. Девушка скинула сарафан и легкие босоножки и с разбега влетела в воду, подняв тучу брызг, надеясь, что и Глока зацелило.
— Ура! Совсем теплая! И ни одной палочки!..
-- Ты прямо как ребенок, прекрати уже!
Вот это Ире уже совсем не понравилось. С тех пор как она познакомилась с Глоком, он все время пытался ее изменить. А если она не становилась такой, какой он хотел ее видеть, - обижался. Так часто бывает. Каждый ведь совершенно точно знает, как именно надо жить на свете. Только свою собственную жизнь никто почему-то наладить не может...
- А ты прямо как столетний старик! - Ира показала ворчуну язык и поспешила нырнуть под воду, чтобы не услышать его ответа.
Когда девушка вынырнула, на берегу уже никого не было. На траве валялось ее платье, сумка и босоножки. Никаких следов Глока.
Тотчас же вода показалась ей холодной и грязной.
***
Молодой человек неторопливо шагал по ничем не примечательной улице ничем не примечательного провинциального городка. Да и сам он не был примечательным: обычный парень в обычной куртке, с обычным скучным лицом. Внимательный прохожий сказал бы, что у него слишком темные глаза, но все таковые в этот час видно еще спали, а иные на молодого человека и не заглядывались.
Старая пожарная каланча была самым высоким строением в городе. И сейчас, сидя на выступающей балке под самой крышей, Глокоморк мог видеть весь город. Сверху все казалось похожим на декорацию к пьесе про уютный городок прошлых веков. Плотно друг к другу выстроились каменные и деревянные дома в один-два этажа — с балконами, крылечками, решетками. Пестрели вывески и витринные навесы лавок, мастерских, парикмахерских. По лабиринту улиц сновали редкие прохожие. Перебегали от магазинчика к магазинчику мальчишки и девчонки. По площади перед башней шагал деловитый дядька, он держал на плече плоский ящик с листами стекла. От стекол разлетались солнечные зайчики. Один прыгнул Глоку на руку и тут же убежал.
Глока не радовали зайчики, как не радовало и ничто другое. Много времени прошло с тех пор, как он разучился чему-либо удивляться, затем смеяться, затем сочувствовать и любить. Жизнь его была скучна и он потерял счет попыткам почуствовать ее вкус. Возможно... возможно оставалось еще одно средство. Еще одно...
Подошвы ботинок мягко оттолкнулись от деревянной поверхности балки. Ветер заложил уши, а картинка перед глазами слилась в калейдоскоп красок...
Крылья распахнулись сантиметрах в двадцати над землей. Мелкие камушки царапнули ему грудь, в глаз ткнулась случайная травинка. Глок не боялся смерти, знал, что не смог бы умереть даже выпади он с самолета, но боли он не любил. Пролетев вдоль земли метров пять, Глок взметнулся ввысь над городом.
Ни-че-го. Никаких эмоций.
Смешная девочка Ира... Он надеялся, может у юной смертной получится... Не получилось. Ему было скучно с ней. Хех, она назвала его столетним стариком, надо же.. Что такое сотня лет перед лицом тысячелетий его существования...
Скучно.
Комментариев нет:
Отправить комментарий